— Доброго дня, Александр Лукич, — сразу же отозвался он. — Я делаю всё возможное, чтобы вы как можно скорее получили доступ к лаборатории академии.

— И вам доброго дня, Драговит Ижеславович, — жизнерадостно ответил я, с наслаждением вдыхая аромат кофе. — Прекрасно, я жду. Но я вам звоню по другому поводу. Мне нужны списки студентов с даром иллюзий.

Ряпушкин несколько секунд помолчал, но затем спокойно спросил:

— Насколько срочно вам требуется эта информация? Секретариат сейчас в отпуске, а запрос в архив займёт какое-то время…

— Извините, что не уточнил сразу, — спохватился я и примерно прикинул возраст иллюзиониста: — Данные нужны за последние пять лет.

Ректор проявил понимание и выдержку, поэтому снова не поинтересовался причиной запроса, а внес ясность:

— С личными делами?

— Достаточно списка с указанием сословия, выпускного ранга и фотокарточкой.

— Хорошо, я всё подготовлю и отправлю вам с курьером, — кажется, его голос всё же дрогнул. — Что-то ещё?

— Благодарю, пока всё, — немного подумав, ответил я и решил его успокоить: — Драговит Ижеславович, это требуется для работы над артефактом.

— Я так и понял, — сообщил ректор, но с явным облегчением.

Мы пожелали друг другу отличного дня и попрощались. А я с удовольствием сделал первый глоток. Свой визит к Марку я хотел сделать неофициальным, но при этом не искать его по всей столице. Скандальный мастер иллюзий после последнего выступления снова залег на дно.

В саду трудились природницы, в моём крыле заканчивали работу маляры, а я прогуливался и наблюдал, как постепенно особняк хорошеет.

Дом радовал глаз свежей краской — лазурный голубой, как мне объяснил мастер Емельянов, нынче был в моде. Цвет и правда хорошо гармонировал с зеленой листвой сада.

Да и когда сняли ставни, здание стало больше походить на былой дворец. Пусть большинство помещений было закрыто и пустовало, но теперь особняк не выглядел полузаброшенным.

Много ещё забот по обустройству, но уже чертовски хорошо.

Я так и стоял с чашкой возле ворот, издалека любуясь проделанной работой, когда услышал шум машины за спиной.

Обернулся и увидел автомобиль жандармерии. Из него вышел пристав Заужский и довольно улыбнулся, поспешив ко мне:

— Александр Лукич! Как чудесно, что я застал вас на месте. Уделите мне немного времени?

— Конечно, Лаврентий Павлович, — с виду пристав был в хорошем настроении, значит ничего страшного не случилось. — Желаете кофе?

— С удовольствием, но откажусь. Я буквально на минутку. Просто уточню кое-что и больше не стану вас отрывать от дел.

— Слушаю вас, — я с сожалением посмотрел на опустевшую чашку.

— Я быстро, — правильно истолковал мой взгляд Заужский и достал свой потрепанный блокнот.

Полистал его, выискивая нужное среди исписанных мелким почерком страниц, и безмятежно прочитал:

— Сегодня ночью, в районе Тучкова буяна Петербургского острова, произошло… нечто необычное. Показания свидетелей расходятся, но мы этим ещё займёмся. Так, вот. Очевидцы сообщают, что в некоем заведении, находящимся на территории происшествия, был замечен молодой человек, удивительно похожий на вас, ваша светлость.

Жандарм, выдав эту формальную речь, выжидательно уставился на меня.

— Право, что я мог забыть в подобном месте? — деланно удивился я. — А что случилось?

— Удивительное дело, но ночью в наш участок пришли с повинной, — пристав вдруг хитро усмехнулся. — Прямо-таки паломничество желающих сдаться в руки властям.

— Что же удивительного? Разве не бывает такого, что преступников мучает совесть? — я изо всех сил старался не выдать на этот раз настоящего изумления.

— Бывает, — покивал Заужский. — Жаль только, что крайне редко. А тут сразу несколько разыскиваемых лиц явились, причём вместе. И все, как один, говорят что сил больше нет в себе это носить. Выяснилось, что все они отдыхали в «Шальной стерве». Уж простите, ваше сиятельство, название такое. А вот там, как говорят, в это самое время, и вас заметили…

Я многозначительно промолчал. Прямого вопроса пристав не задал, специально. Да и глаза у мужчины подозрительно весело блестели.

— Удивительные дела творятся на острове, — Заужский покачал головой. — И прямо как вы говорили, Александр Лукич.

— А что я говорил? — я покрутил чашку в руках, припоминая.

— Что наш остров станет самым спокойным в столице, ваше сиятельство, — широко улыбнулся пристав.

Да жандарм тоже в восторге! А как сыграл — вопрос есть, происшествие… Ну хитрец. Я ответил не менее лучезарной улыбкой и заверил:

— А станет ещё лучше, Лаврентий Павлович.

На этот раз пристав моего обещания не испугался. Ну, если только саму малость.

Глава 12

Пристава я всё же уговорил на чашку чая. Заманил деревенским мёдом. Захотелось угостить стража порядка, так переживающего за свою территорию.

К тому же настолько лояльного к моему образу жизни. Хорошо, что отношения наши наладились.

Мы устроились возле пруда, где уже плескались рыбы — Павлова и их успела запустить. Девушки колдовали над яблонями в другом конце сада, оттуда изредка доносился их смех.

А ещё магия. Они витала повсюду и подпитывала, совсем чуть-чуть, но это было здорово.

Заужский щурился от удовольствия, даже толком не понимая почему ему тут так хорошо. И рассказывал, как обстоят дела на Петербургском острове. Я лишь поражался его усердию, жандарм действительно следил за всеми событиями и жителями.

Кроме ночного наплыва раскаявшихся преступников, прочие новости были не такими волнующими — бытовые вопросы да домашние скандалы. Вроде того, что в Рыбацком сквере установили колонку и теперь прохожие могли напиться свежей воды в жаркий день. Или про пожар на одном из складов Сытного рынка. Местные быстро собрались и сдерживали огонь своими силами, пока не приехали дежурные водники.

Мне было приятно слушать его рассказ. Заметно, как Лаврентий Павлович радовался каждому успеху и достижению жителей.

Пристав, поблагодарив за угощение, ушёл. Я остался ещё на несколько минут, наслаждался магическими потоками. Привычно влил в землю магию жизни, чтобы всё лучше росло. Слушал пение птиц и крики котов откуда-то из дворов домов по той стороне улицы.

Солнце припекало и меня разморило в его лучах.

Решено — сегодня выходной и праздник! Все заботы могут подождать один день.

— Обеееееед! — закричал Прохор из распахнутого окна кухни.

Надолго меня не хватило. После сытной трапезы я побродил по саду и попытался поучаствовать в его облагораживании. Природницы не то чтобы прогнали меня, но моё присутствие им явно мешало.

Слуга тоже отправил меня подальше от кухни, он готовил праздничный ужин и категорически не принимал помощь.

Дед уехал на встречу с Христофором Георгиевичем, так что я пошел в библиотеку, побеседовать с призраком. Но и Митрофан Аникеевич был занят — проводил ежемесячный осмотр подконтрольной территории.

— Иди в город погуляй, — проворчал дух, раздраженный тем, что сбился считать книги в разделе географии. — Погода хорошая, нечего дома сидеть.

А отличная идея!

Раз уж не получается отдыхать расслабленно, буду отдыхать активно.

К тому же совмещу приятное с полезным. Съезжу в османскую слободу. Пройдусь по лавкам, куплю сладостей на вечер. А может ещё что приглянётся. Заодно осмотрюсь.

Я вызвал Индарджита и индус радостно откликнулся, от души пожелав очередную жуткую вещь. Приехал таксист быстро, я едва успел переодеться в простую и не особо приметную одежду.

Машина мчалась по улицам, тихо играла музыка, индус подпевал, а теплый ветер трепал волосы через открытые окна. Мимо пролетали дома и ограды набережных, а я не уставал любоваться городом и жадно рассматривал все детали.

Мы пронеслись по стрелке Васильевского острова, проехали обсерваторию кунсткамеры и слегка застряли возле Меншиковского дворца — князь выезжал куда-то со свитой и дорогу перекрыли.